Рыжие мысли

Ну так и какие же они – рыжие мысли?

И кто-то добросовестно перечисляет, загибая пальчики: смешные, веселые, радостные, неунывающие, невзрослеющие, теплые, праздничные, завиральные, смешные... впрочем – смешные уже были. Можно не забыть про оптимизм, про цирк, про клоунов, про балаганчик (совершенно не лимитед), про дедушку с лопатой, про то, что фортуна рыжая (но только для тех, кто с рыжими), про то, что рыжие к любому сердцу ближе – и ты поди попробуй еще выкинуть их из сердца, ага.

Все так. Все правильно. Все верно.

И только про самое главное, как всегда, забыли.

Рыжие мысли – мысли нежные.

Душечкино

Динь... Динь...

Закрывай глазки, рыженький. Давай я пяточку тебе укрою.

Дзинь... Дилидон...

Не удержалась, пощекотала. Пяточки-то у тебя подросли, а только все равно маленькие. И мягкие. А у большого пальца – у него ямочка. И на правой щечке ямочка, когда ты смеешься.

Дилинь... Дигидон...

Да, на этой щечке, на этой. Давай и другую поглажу. Нет-нет, ты не открывай глазки. Просто улыбнись мне, а глазки – глазки не открывай. А теперь спи, рыженький. Спи.

Динь... Динь... Дилинь... Дигидон...

Жизнь - это сказка, написанная пальцами Бога? Ошибся ты, грустный сказочник. Жизнь пишут человеки. Дотрагиваются пальцами друг до друга, до щечки с ямочкой, до маленькой пяточки. До колокольчиков, чтобы звенели. И пишут, пишут жизнь. А могли бы писать сказки. Глупые...

Динь... Динь... Дилинь... Дигидон...

Душечки Керамических Колокольчиков,

Партитура Рыжего Звона.

Хочешь, я навру тебе на кофейной гуще?

Ну да. А вы что, думали – в Имбирвилле только чайные ведьмочки водятся? Дудки! Ведьмочки, которые заведуют Отчаянными Бесцеремонностями, зовутся чайными. А те, которые врут гадают по кофейной гуще – те, разумеется, кофейные. З-затрудняемся сказать, где они шлялись раньше. Все же помнят, как Бублик (ведьмочка чайная) в рамках программы «Искусство маленьких шагов» заводила пятичасовое кофепитие? Ой-ё-ё-ёй, как некоторые тогда возмущались! Мол, что это такое, что это за воле... волю... валяйтаризм какой-то! Пришлось кое-кому даже вставать в позу и говорить противненьким голосочком, что ведьмочка – это вам не фея какая-то. Имеет право налево и на капризы. Вот захотела завести кофепитие - и бац! завела. В конце концов, кофе - это ж не лимонад и не, не приведи ангел имбирных пряников, кока-кола какая-то! Кофе - это очень даже почти что чай. А значит - законный кандидат на внимание чайной ведьмочки. Так что чай-кофе-потанцуем – это всё и целиком по части и в ведении чайной ведьмочки Бублик. Уф. А сегодня в пять часов приходит TS пить кофе, забирается вся из себя такая с ногами на подоконник, ерзает попой, поудобнее устраиваясь среди Звездных Мышек, – а тут ей кофе-то подает вот эта малышка. Ну здра-а-а-асьте, улыбается TS. Заждались мы тебя, девочка.

И девочка улыбается. Смущенно так: я, говорит, только не знаю пока, как меня зовут. Я, говорит, сделаюсь стр-рашно-красиво признательная, если мне кто-нибудь имя придумает.

Имя! Имя – это серьезно. Вот – сидим, думаем. Присоединяйтесь, леди, мессиры и ты, милорд. Вон она какая у нас славненькая. Пусть и имечко таким же придумается.

Про вишневое варенье, про счастье, про одного человека и про таксочку Стельку

Заметили? Вот хочешь хоть два слова сказать про собачку – сначала приходится говорить про собачкиного человека, да не два слова, а все двадцать. Ну – считайте, сколько их понадобится нам...

Есть у нас в Имбирвилле одна газета, а в ней работает такой г-н Пронюхинс – корреспондентом по происшествиям. Чрезвычайным происшествиям, хотелось бы особо отметить. Было время – весь город по нескольку дней ломал себе светлые и рыжие головки: как? ну вот вы скажите – как?! Как этот господин умудрялся пронюхать про такие вещи, про которые даже сами вещи ничего не знали! И вот однажды на балу в городской ратуше к чаю подали вишневое варенье и... и из пронюхинского саквояжа вынырнула мордочка маленькой длинненькой собачки. «Д-д-дайте!» - простонала она и ткнула лапкой в ближайшую банку с вишнями. Вот тут-то и выяснилось, кто был источником необыкновенной пронюхливости Пронюхинса. Да-да. Она. Маленькая таксочка по имени Стелька. Больше всего на свете таксочка любила своего человека Пронюхинса, вишневое варенье и свое имя. Вокруг имени, разумеется, сразу же насочиняли массу всякой ерунды – говаривали, к примеру, что это в честь манеры бегать, стелясь к земле*. «Ха-ха!» - говорила на это таксочка, а больше ничего не говорила. Только гладила лапкой припрятанную в потайном кармашке давным-давно украденную стельку Пронюхинса.

И если вы уже сосчитали количество слов, которое мы потратили на собачкиного человека, то разрешите напомнить вам про Один День Из Жизни Стельки.

Сказочка, которой еще нет

Некоторые зеркала вообще ерунду какую-то отражают. Прыщики, носики картошкой, морщинки, веснушки, к примеру, глупые, слезинку стертую. Нет чтобы отразить корону и синих бабочек над головой. Это неправильно придумано кем-то – что воображение неотразимо неотражаемо. Но сказочка не про него, а про зайчиков. Про солнечных зайчиков. Только она еще не написана.

Сказочка не про это

Некоторые зеркала бьются к сожалению, а некоторые – к счастью. А некоторые – они с самого начала или кривые, или с трещиной. И когда ты в них смотришься... Ах нет, нет. Лучше бы в них не смотреться. Но сказочка-то не про это, а про зайчиков. Про солнечных зайчиков. Только в это никто не верит.

Вот и вся сказочка-то

В некоторые зеркала смотришь, а себя-то, себя и не видишь. Тот, кто отразился в них прежде – он ведь никуда не ушел. А даже если ушел, то кусочек его остался. И вот ты стоишь, допустим, уже целый час, пальчиком тихонько стекло трогаешь, а глаза-то, глаза поднять боишься. Вот тебе и вся сказочка про солнечных зайчиков. Но только ты ее уж пожалуйста не слушай.

Вопросы, вопросики

Да. Странно. И куда же они деваются - все эти несказанные слова, ненаписанные стихи и песни, несделанные куклы, ненарисованные рисунки, нерассказанные сказки? Это ведь только кажется, что их нет. А они есть. Ходят рядом, смотрят больными блестящими глазами, пытаются дотронуться. Иногда перед рассветом на тонкой грани полусна они видны так отчетливо, что ты протягиваешь руку, и даже чьи-то легкие пальцы ложатся в твою ладонь. Ты вслух проговариваешь сюжет сказки – боже, как он хорош! и ведь песенка в ее конце радует тебя до слез. А потом... потом она вдруг ускользает - и песенка, и сказка. И только легкий привкус чего-то на языке и такое ощущение потери, что хочется плакать. Но там, за окном – там уже кто-то плачет. Дождь ли это? Кто знает.

Джинджер Мотылек,

сентиментальный корреспондент газеты «Этот нежный Имбирвилль»