А больше всего Мусенька любит ту самую тихую дрему, которая на мягких лапах входит в дом поздно-поздно вечером – ну или рано-рано ночью. Она негромко мурлычет, потягивается, щурит глаза, она неторопливо обходит углы и запрыгивает на стол, заполняя собой все пространство, она трется о ноги, об подбородок, об душу, она приглушает все звуки и все краски. Тогда Мусенька заваривает в чайничке какую-нибудь самую славную минутку прошедшего дня, забирается с ножками на подоконник и начинает ее смаковать. Она давно открыла этот, в общем-то, нехитрый фокус – заботу о послевкусии. Послевкусии дня, эмоции, разговора, человека, судьбы. Что заваришь в чайничке – то и выпьешь, как-то так.
...А
за окошком идет тишайший дождь. Капли крупные и стекают прямо – как будто в
мире нет ничего важнее прямой спины. Мусеньке кажется, что он и сам совершенно
не ощущает, что идет. Так иногда плачут люди: ровный голос – пожалуй, даже
чересчур – и что-то говорят, и что-то отвечают, и не чувствуют слез, пока губы
не станут совсем солеными и не защиплет прокушенный уголок. Мусенька украдкой
проводит мягкой кисточкой узелка на своей ручке по стеклу – может быть, именно
это ласковое прикосновение потом кто-то заварит в своем чайничке, как знать.
До встречи с
тобой я любила акварель.
И писала стихи
— неумелые, нежные
и чуточку горькие.
Мне нравился
дождь, запах лилий
и старинные фонари.
А еще —
осенние кленовые листья и одиночество.
Что
же она, Мусенька, может подарить этому миру... Мягкость, нежность, понимание,
терпение, улыбку. И всю себя без остатка, от носочка серой туфельки до
макушечки со смешной петелькой. Нужно ли это миру? Таких ли подарков он
ждет? Мусенька не знает. И если бы кто-то там на седьмом небушке спросил ее, а
что же подарить ей самой, то она попросила бы именно это незнание: никогда не
узнать, что ее подарок смешон и нелеп, а в цене что-то совсем иное.
Понять бы – что заставляет видеть мир в розовом
свете тогда, когда для этого нет никаких оснований? Когда напротив - есть все
основания для наоборота? Дождь,
который идет иногда и за имбирвилльским подоконником, разумеется, не в счет.
Наоборот – это наоборот, и тут уж ничего не попишешь. Но вдруг раздается какой
щелчок. Ага, тут же говорит внутренний голос и настропаляет уши. Длинные, надо
сказать честно. Заметили? Чем более внутренний голос, тем длиннее у него у него
уши. Ага-ага, повторяет он через секунду. Это был особый щелчок, особенный,
фонтанирует он через минутку. Не просто особенный, а магический. Знак судьбы.
Или провидения... и надолго задумывается, куда поставить ударение в последнем
слове. Очень надолго – на целых две минуты. А пока он думает, ты улыбаешься и
смотришь на мир. Он довольно красив в этом розовом свете, что уж там. А то, что
пальцами щелкнула ты сама... Иногда ведь и не грех надурить свой внутренний
голос, правда?
Сплетни из имбирвилльских газет:
И все-таки – как же много нужно успеть перед
отъездом! Посидеть там и тут и обязательно – вот здесь. Провести пальчиком по
перилам, которых столько раз касалась, чтобы кожей запомнить во-он ту
выщерблинку. Постоять, прижавшись носом к окну, чтобы вобрать в себя все
заоконье. И долго молча смотреть в те глаза, которые смотрели на тебя с такой
любовью, пока ты рождалась и хорошела с каждым бантиком. Не-на-гляд-ность – это
когда смотришь, а насмотреться не можешь. Что же вы сделали со словами, что они
у вас стали такими легкими, как фальшивая алюминиевая денежка?
Черничка с Мусенькой в последний раз проверяют
свой багаж – все ли, все ли на месте? Вот радость, ей место в этом уголочке.
Вот щепотка детского смеха, чтобы подсыпать по крупице хозяйкам в муку,
завернем ее в два платочка, а то чемоданы будут хихикать. Вот немножко удачи в
подарок от бывшей королевы Селедкиной, пусть лежит посередке. А вот и счастье –
всего несколько драгоценных граммов, но если принять его всем сердцем, то оно в
считанные секунды становится килограммами и даже тоннами. Куда же положить его?
Куда... Девочки переглядываются и рассыпают его по всему чемодану. Теперь как
ни открой его – обязательно коснешься счастья, не увернешься. И Черничка с
Мусенькой хихикают: они ужасно довольны собой и своей простенькой хитростью.
Журналисточка
Птифур Ле Бонёр,
еженедельный
«Пфеффелькин дневничок»
Пфеффелька Мусенька.
Размер
18 см. Материалы пфеффелькины – бязь, флис, ленточки, пуговки-бубенчики и
несколько драгоценнейших граммов счастья в придачу.
Уехала
в совершенно славные ручки в город Альметьевск.
Комментариев нет:
Отправить комментарий