Матвейка сидел на подоконнике, прижав к стеклу кнопочку носа. В голубых его глазищах плескалась печаль, глубокая, как вечерняя ванна… то есть Великий Имбирвилльский Акиян. За окном было пасмурно, и зачем-то шёл мелкий дождик, такой же противный, как вареный кабачок.
– Где солнышко? – думал Матвейка. – Ну куда оно делось? Почему не улыбается?
– Хи-хи-хи! – донеслось из глубины комнаты.
– Ну уж нет, в комнате солнышков не бывает, – подумал Матвейка и даже не обернулся: вот так вот обернешься, а солнышко р-р-раз – и прошмыгнет мимо к другому Матвейке, ну уж дудки.
– Хи-хи-хи!! – послышалось из-за спины поближе.
– И не хихикает солнышко никогда… – вредничал Матвейка: на самом-то деле он знал, что оно даже хохотать умеет.
– Хи-хи-хи!!! – раздалось совсем под ухом. Под правым. И Матвейку почесали за ушком. За правым. А потом за левым.
– И за ушком чесать солнышко тоже не умеет, – не сдавался Матвейка. Но в глазищах уже не было грусти, а были только смех и радость, большущие – как горы Имбирвильерры, а они, как всем известно, на целых два миллиметра выше Гималаев!
– Хи-хи-хи!!!! – откликнулся Матвейка и повернулся к пфеффелькам. И почесал за ушком Имбирную Пфеффельку, и Коричную Пфеффельку, и Ванильную Пфеффельку, и Цукатную Пфеффельку, и Вишнёвую Пфеффельку, и Апельсиновую Пфеффельку:
– Сегодня же День Почёсывания За Ушком! – вспомнил он наконец-то.
А потом они все слезли с подоконника и побежали в комнату – играть почтовыми коробками, ездить на хаммере, чесать за ушками Фильку и Гнатку и заниматься тысячей других Самых Важных Дел.
© Динь Имбирвилльсен, сказочник
Пфеффельки. Рост 18 см, грунтованная бязь, роспись акрилом и пастелью, флис, кружавчики, пуговки, шнуры, ленточки и - несколько граммов чистейшего рыжего щастья в придачу.. На макушках петелька, поэтому пфеффельки с удовольствием будут работать у вас брелками, подвесками и елочными игрушками, самыми настоящими - теми, которые радуют...
Комментариев нет:
Отправить комментарий