 |
 |
Это хорошо, что кто-то придумал сундуки, копилки, коробочки и сейфы. Во-вторых, в них можно держать столько всяких Вещей и Разностей – Нужных, Важных и даже Совершенно Ненужных. А во-первых, они освобождают другие пространства и позволяют нам кое-что хранить в сердцах. Например – воспоминания. Потому что – если не в сердцах, то где же?
– Сегодня приходит Новый Год, Матвей, – сказал господин мэр.
– Урррра, – закричал Матвейка. – Теперь у нас будет два года, Новый и Старый.
– Нет, Матвей, так не бывает, – объяснил господин мэр. – Когда приходит Новый Год, Старый Год уходит. Так уж устроен наш Имбирвилль, да и весь мир тоже.
– Всё-таки это ужасно несправедливо, – подумал Матвейка. – Почему, ну почему Старый Год обязательно должен уйти, если приходит Новый?
Эта мысль ужасно огорчила его, а вслух он спросил:
– А когда он придет?
– Новый Год всегда приходит ровно в полночь. Ты уже будешь спать.
Матвейка решил, что он сегодня НИ ЗА ЧТО не заснет, пока не придет Новый Год. Может быть, он все-таки сможет уговорить Старый Год остаться? Ну и что, что Новый уже пришел, ведь правда же? Будут жить вместе. В Имбирвилле места всем хватит.
Ближе к вечеру стали собираться гости. Кукушка господина мэра надела свои лучшие, свои самые яркие перышки. Прибежали, хихикая, пфеффельки. Важно жужжа крылышками, прилетели имбирр-ля-мурррчики. Большая Марта принесла большой противень со штруделями, кребелями, баумкухенами и прочей снедью, которой она так знаменита. Пришла Капа Провансаль со своей неизменной корзиной. Королева Селёдкина, которую, конечно же, никто не называл бывшей, принесла огромный букет из клубники, яблок, груш, винограда, ананасов, и прочих-прочих фруктов (Матвейка ещё подумал, достанется ли ему хоть чуть-чуть). Пришла принцесска Сюся-Пуся. Пришёл строгий учитель Биссектрис. Словом, пришли все-все-все.
Матвейка, конечно, ни за что не заснет, не пропустит приход Нового Года. А что глазки слипаются, это не беда! А что в кроватку он прилег, так это потому, что ножки за целый день устали. И спасибо пфеффелькам, что они прибежали к нему под бочок! Они помогут ему не заснуть...
И тут мир вдруг поплыл у Матвейки перед глазами, очертания предметов потеряли четкость, а цвета стали размытыми, как будто кто-то накинул на все сверху тюль... А когда мир плыть перестал, он снова заиграл красками, да такими яркими! Как бывает только во сне. И тогда Матвейка увидел в углу сгорбленного сморщенного старичка. А все-все-все сгрудились у елки и о чем-то неразборчиво разговаривали: бу-бу-бу. Постепенно Матвейка стал различать отдельные голоса.
– Старый Год был чудовищным! – выкатив глаза, ужасалась кукушка. – Мои лучшие перламутровые перышки запылились и потускнели, представляете? А этот зануда мэр!
Кукушка слегка ударила господина мэра веером:
– Всё время приставал с глупыми вопросами. Скажи, дорогой?
– Попробовал бы я не приставать, – тихонько пробормотал господин мэр. А вслух сказал:
– Конечно, дорогая! Ужасный был год. Столько проблем, столько забот!
– Очень плохо раскупали мои штрудели, – посетовала Большая Марта. – Подумать только, мои лучшие в мире штрудели!
– Бамбук от-вра-ти-тель-но колосился в Старом году, – поджала губы королева Селедкина, и Матвейке очень захотелось назвать ее бывшей.
– Принцесски не отличались прилежанием, – проворчал строгий Биссектрис.
И только добрая мудрая Капа Провансаль ничего не сказала, а только улыбнулась старичку в уголке.
С каждым горьким словом Старый Год – а это, конечно, именно он был в углу – горбился еще больше, выражение на его лице становилось все горше, он готов был заплакать, но все-таки сдержался и потихоньку засеменил к выходу. Матвейка выскочил из кроватки и побежал к старичку. Пфеффельки его опередили и повисли на Старом Году, а Матвейка обнял его и закричал:
– Не слушай их! Ты хороший! Не уходи!
Матвейка не знал, почему Старый Год хороший, но пронзительно чувствовал несправедливость горьких слов в его адрес.
– И действительно, – устыдившись, покраснела кукушка, почти став зарянкой. – Пёрышки мои очень даже ничего. Просто-таки красивые. Особенно, когда на них смотрит господин мэр. И вопросы не такие уж дурацкие. Я бы даже сказала – умные вопросы. Очень.
– А сложности – это даже хорошо, – господин мэр важно поднял указательный палец. – Зачем же я нужен был бы имбирвилльцам, если бы не было бы сложностей.
Кукушка грозно сверкнула глазами на господина мэра.
– Моя кукушка вернулась ко мне в Старом Году! – господин мэр даже подпрыгнул от удовольствия, а птичка опять заалела, теперь уже от смущения.
– Имбирвилльцы очень радовались моим кребелям. А уж как гости нашего замечательного обыкновенного города хвалили мои штрейзели… – вспомнила Большая Марта.
– У меня в Старом Году расцвела редчайшая роза сорта Лебелумхаузен, – нежно улыбнулась королева Селедкина и необыкновенно похорошела. И никому уже не хотелось назвать ее бывшей.
– Принцесски были очень милы весь год, – отметил строгий Биссектрис. – Но не отличались прилежанием! – тут же проворчал он. Правда, шепотом.
А Капа Провансаль достала из корзинки Настоящую Елочную Игрушку, самую-самую красивую, и подарила Старому Году.
С каждым добрым словом плечи Старого Года распрямлялись, тоскливая гримаса на его лице сменялась робкой улыбкой, а уж после подарка Капы Провансаль он улыбался во все 32 молодых зуба.
– Оставайся, – снова попросил Матвейка.
– Эх, Матвейка, мне очень-очень хочется остаться с вами, – сказал Старый Год. – Но… я не могу. Господин мэр правильно сказал тебе: так уж устроен мир, и даже Имбирвилль ничего не может с этим сделать. Новое приходит, старое уходит. Главное, чтобы вы все помнили все хорошее, и понемножку забывали плохое. А никак не наоборот! Ты обещаешь мне?
И Старый Год решительной пружинистой походкой пошёл к выходу. В дверях он поздоровался за руку с молодым широкоплечим красавцем.
– Здравствуй, Матвейка! – поздоровался Новый Год. – Здравствуйте, все-все-все! У нас с вам впереди целый год. Замечательный, интересный, прекрасный!
А Матвейка тихонько зашептал:
– Я никогда не забуду…
© Динь Имбирвилльсен, сказочник
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Комментариев нет:
Отправить комментарий