Кап-Капушка, дождливая девочка

 А у нас девочка Кап-Капушка простудилась, да.

Вы вот понимаете, у нее несколько дождиков убежало. За парочку можно было не волноваться - они-то парни бывалые, побегают-побегают, да и вернутся сами к утру. А вот остальные Кап-Капушку беспокоили. Были они очень странными дождиками. 

Стеснялись показываться на глаза людям, специально выискивали водосточные трубы, чтобы послушать, как звучат в них капли, часами замирали перед кленовым листочком или поздним бутоном роз, чтобы запомнить каждую прожилку. Кап-Капушка сильно подозревала, что они украдкой пишут стихи, но спросить их об этом ужасно стеснялась. Она бегала всю ночь по улицам и улочкам, проверяла беседки в сонных двориках, прижимала ухо к водосточным трубам, заглядывала под скамеечки и в детские песочницы, свистела и звала их по именам. Под самое утро она тихонько постучалась в окошко TS и расстроено сказала ей: «Их дигде дет!»

TS страшно рассердилась, выхватила с улицы мокрую замерзшую девчонку за шиворот и втащила на подоконник. Следующие полчаса они с чайной ведьмочкой Бублик растирали ее самым колючим полотенцем, которое только смогли найти, отпаивали имбирным чаем с тюльпановым медом, закутывали до самого носа в теплые шерстяные вещи и отчаянно ругали - «на все корки», как сказала Бублик, а один из проснувшихся эльфиков домашнего хозяйства даже пошел посмотреть на эти корки. «Врет!» - шепнул он, вернувшись. - «Никаких корок нет, даже самых завалящих от утреннего батона...» И захрапел, чрезвычайно расстроенный.

Кап-Капушка кивала головкой и молча соглашалась: да - она не права, да - надо было взять зонт, да - можно... да что там – нужно, нужно было одеться теплее. А потом схватила TS за ладошку, притянула к себе и так умоляюще посмотрела ей в глаза, что та только плюнула и пошла искать убежавшие дождики. Так что теперь у нас в Имбирвилле две заболевшие девочки...

Да, но дождики, спросите вы? А дождики нашлись - они сидели на том клене, на который в Имбирвилле ленточки и веревочки привязывают на исполнение желаний. Нет, мы не знаем, что загадали они, когда повесили на веточках свои струйки, а спросить их ужасно стесняемся.

Это осень. Сезон терпеливых. Сезон терпеливых дождей.

А душа моя плачет. Душа моя плачет, о Боже...

И всем телом стучась в равнодушные окна домов,

Я несвязно шепчу те слова, что сказать все равно не сумею.

Это осень. Сезон терпеливых. Сезон терпеливых дождей.

И в озябших аллеях районного грязного парка,

Я роняю ладони под ноги случайным прохожим.

Пустяки. Ведь они так похожи на листья, упавшие с клена.

Джинджер Мотылек,
сентиментальный корреспондент газеты «Этот нежный Имбирвилль»