Пфеффелька на бусинке

 

- Хи-хи-хи... Скажите, господин Биссектрис, а правду говорят, что настоящая принцесска не сможет заснуть на горошине? Даже через сто перин? И сто подушек? И пятьдесят тюфяков? Хи-хи-хи... - допытывалась рыженькая пфеффелька у учителя Биссектриса.

- Видишь ли...

- Хи-хи-хи, какая нежная. Хи-хи-хи... Разве настоящие принцесски бывают такими нежными? Хи-хи-хи...

- Понимаешь ли...

- Хи-хи-хи... А если напасть какая на принцесскино государство, а? Хи-хи-хи... Папа-король в поход, а кто ему кашку сварит? Если принцесска на ста перинах - и то заснуть не может? Хи-хи-хи...

- Знаешь ли...

- Хи-хи-хи... Вот я... Ну чем я не принцесска? Хи-хи-хи...

- Да нич...

- Хи-хи-хи... А вот у меня знаете, сколько любимых подушечек? Хи-хи-хи... Все бисером обшиты... Хи-хи-хи... Называются бис-кор-ню-шечки...

- Прости, без чего?

- Хи-хи-хи... Учитель, а не знаете. Хи-хи-хи... Не без, а бис. Бис-кор-ню. Подушечки такие. И бусина у меня есть, любимая. Хи-хи-хи... Вот она. И я прекрасно сплю на этих подушечках и с бусинкой. Там вашим принцесскам и передайте! Хи-хи-хи...

- Но позволь... - снова попытался прорваться в хихикающий монолог пфеффельки строгий Биссектрис. Но ее глаза уже разбежались, ножки убежали, и хихиканье доносилось издалека.

 

© Шарль де Грёз

Три хи-хи на чашку кофе

 

Очень волновалась чайная ведьмочка Бублик перед своим первым Кофепитием-с-гостями. Конечно же - «Искусство маленьких шагов». Конечно - потихоньку, постепенно. Конечно - все понимают, как трудно маленькой ведьмочке, почти утратившей свою ведьмочкину сущность, да еще после долгого, долгого сна. Никто ведь не осудит, не упрекнет. Сама вот только ведь съешь себя без остатка, только остроконечная шляпа и останется. Еще и сама же расскажешь всем, что так всегда и было – одна шляпа.

В общем, волновалась чайная ведьмочка Бублик кошмарно. А вдруг кофе не получится? А вдруг пеночки не будет? А вдруг не придет никто? А вдруг кому не понравится?

Маленькая Моник

Запахи. Свежий, теплый, родной. Жаркий, жгучий, страстный. Холодный, липкий... Нет, об этом запахе не надо. Сдобный, спокойный. Проникновенный, щемящий. Хлопотливый, заботливый. Зарываешься в него носом, всхлипываешь, вжимаешься. Втискиваешься, внюхиваешься. Грабастаешь себе, в себя, вокруг себя. Запах дома. Запах потрескивающих в печке дров. Запах шерсти своего кота. Ну и нешерсти тоже. Запах вывалявшегося в снегу пса. Молочный запах своего младенца. Ну и немолочный тоже. Тонкий запах дорогих духов. И хорошего коньяка. Нет, про дорогую сигару не будет.

Запах веселого смеха. Да-да, он пахнет! Еще как. Запах веселья, радости, молодости. Запах хорошего задушевного разговора. Запах встреч, запах расставаний. Запах надежд. И, куда без него, запах разочарований. Запах уверенности, упрямства. Запах достигнутой цели, к которой шел так долго, так трудно.

Запах отдыха, такого редкого, такого сладкого. Запах моря. Запах горячего песка под ногами. Запах мидий на противне (да на каком противне, на жестянке) над костерком. О, этот запах костра на привале! Запах пения под гитару. Запах огромных звезд на распахнутом над горами небом. Запах озера под розовым рассветным небом. Запах солнца на полуденном бирюзовом небе. Запах аэропорта. Запах летящего незнамо откуда незнамо куда (да не все ли равно? куда глаза глядят) самолета. Запах новых неизведанных мест. Запах поезда. Запах долгой поездки. Запах вокзала. Запах встречи и встречающих. Запах открытой коробки. Родной и нужный с первого вздоха запах рыжей пфеффельки.

Портрет твоей мечты

Ангел Имбирных Пряников в последнее время ходит какой-то очень задумчивый. Если, конечно, вообще выходит из Пряничного Домика. Погруженный весь в себя, озабоченный. Печать глубоких размышлений лежит на его челе затейливым рыженьким орнаментом. Лежит - и на чело, между прочим, давит. Трудно, небось, ангельскому челу, оно больше к нимбу привыкло. Нимб, впрочем, на месте, никуда не делся. Прошел слух (да-да, Крошки проговорились), что пресветлый выбирает, по чьему образцу и подобию будет создан новый народец. Трижды в виде призрачного сияния Ангел был замечен в Галерее Пряничных портретов. В Галерее паника, ажиотаж, запах имбирьянки! Каждый портрет хочет стать народцем.

Про семь сантиметров, бантики и одно отдельно взятое сердечко

Мне нечего надеть, - говорю я, и все вокруг тут же понимают:

Да. Я – Настоящая Женщина.

И это ничего, что росту во мне семь сантиметров. Во-первых, это без учета бантиков. А во-вторых, не сантиметры делают из нас женщин. Я пока еще живу в Рабочей Коробке и ни разу не выходила в Большой Свет, и имя мое вам ни-че-го не скажет. Вы его даже не знаете, и я вам его пока не скажу: имею я право на чисто женские слабости? Зато про меня третьего дня уже написали во всех газетах: